Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

В силу этого-то повеления святой Мелетий822 возвратился в Антиохию, а всехвальный Афанасий – в Александрию <…> 6. Как скоро нечестие Юлиана сделалось явным, города наполни­лись смятениями823. Преданные заблуждению идолопоклонства снова ободрились, растворили идольские капища и начали совер­шать свои нечистые и достойные забвения таинства, зажгли жер­твенный огонь и заразили воздух курением и дымом, а землю ос­кверняли кровью жертв. Быв приводимы в исступление демона­ми, которым служили, они неистовствовали, бегали по площадям, как помешанные, преследовали христиан проклятиями и насмеш­ками, направляли против них все роды ругательств и наглостей. А чтители благочестия, не имея силы сносить их богохульство, сами отвечали им поруганиями и обличали их заблуждение. Негодуя на то и ограждая свою дерзость благоволением державного, деятели нечестия наносили христианам нестерпимые побои. А безбожный царь вместо того, чтобы заботиться о спокойствии подданных, еще более разжигал борьбу в народе и как бы не заменял обид, наносимых людьми дерзкими людям кротким. Все гражданские и военные должности вверил он самым жестоким и самым нечести­вым из граждан, которые, хотя явно не принуждали ревнителей благочестия к отступничеству, тем не менее, всячески бесчестили их. Он отнял также и преимущества, какие великим Константином дарованы были духовенству <…> 8. В то время повсюду, на суше и на море, люди нечестивые на­носили множество и других обид людям благочестивым, потому что богоненавистный отступник начал явно уже издавать законы против благочестия. Во-первых, он запретил детям Галилеян, на­зывая этим именем верующих в Спасителя нашего, учиться поэ­зии, риторике и философии; нас колют, говорил он, по послови­це, нашими же стилями, то есть ведут против нас войну, воору­жившись произведениями наших же писателей. Потом издал и другой закон, повелевавший изгонять всех Галилеян из военной службы <…> 10. Намереваясь вступить в войну с персами, Юлиан разослал более доверенных своих слуг ко всем бывшим в римской импе­рии прорицалищам, а сам об открытии будущего просил дафнийского оракула824. Оракул отвечал, что прорицать препятствует ему соседство мертвецов, что тела их сперва надобно перенести в другое место; тогда-то уже предскажет он: «не могу прорекать, пока не будет очищена моя роща». А в это время лежали там ос­танки победоносного мученика Вавилы825 и вместе с ним подви­завшихся отроков: явно, что благодатная его сила возбраняла лжепрорицателю давать обыкновенно-лживые предречения. Так понял это и Юлиан. Во времена прежнего своего благочестия он знал могущество мучеников и потому не вынес оттуда никакого мертвого тела, а приказал исповедникам Христа перенести толь­ко останки победоносных мучеников. Согласно с этим повелени­ем, верные радостно собрались в рощу и, возложив гроб на колесницу, всенародно сопровождали его и, воспевая песнь Да­видову, каждый стих псалма заключали словами: «да постыдятся вси кланяющиися истуканом»826, ибо перенесение му­ченика почитали свидетельством победы его над диаволом.


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:04