Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

(2) Как любил его Меценат, достаточно свидетельствует такая эпиграмма: Если пуще я собственного брюха Не люблю тебя, друг Гораций, – пусть я Окажусь худощавее, чем Нинний617, – а еще больше – такой последний его завет, обращенный к Августу: «О Горации Флакке помни, как обо мне». (3) Август также предлагал ему место своего письмоводителя, как это видно из следующего письма его к Меценату: «До сих пор я сам мог писать своим друзьям; но так как теперь я очень занят, а здоровье мое некрепко, то я хочу отнять у тебя нашего Горация. Поэтому пусть он перейдет от стола твоих параситов к нашему царскому столу, и пусть поможет нам в сочинении писем». И даже когда Гораций отказался, он ничуть на него не рассердился и по-прежнему навязывал ему свою дружбу. (4) Сохранились письма, из которых я приведу в доказательство небольшие отрывки: «Располагай в моем доме всеми правами, как если бы это был твой дом: это будет не случайно, а только справедливо, потому что я хотел, чтобы между нами были именно такие отношения, если бы это до­пустило твое здоровье». И в другом месте: «Как я о тебе помню, можешь услышать и от нашего Септимия, ибо мне случилось при нем высказывать мое о тебе мнение. И хотя ты, гордец, относишься к нашей дружбе с презрением, мы со своей стороны не отплатим тебе надменностью». Кроме того, среди прочих шуток он часто на­зывал Горация чистоплотнейшим распутником и милейшим человеком, и не раз осыпал его своими щедротами. (5) Сочинения же Горация так ему нравились, и он настолько был уверен в том, что они останутся в веках, что поручил ему не только сочинение столетнего гимна, но и прославление победы его пасынков Тиберия и Друза над винделиками618, и для этого заставил его к трем книгам стихотворений после долгого перерыва прибавить четвертую. А прочитав некоторые его «Беседы»619, он таким образом жаловался на то, что он в них не упомянут: «Знай, что я на тебя сердит за то, что в стольких произведениях такого рода ты не беседуешь прежде всего со мной. Или ты боишься, что потомки, увидев твою к нам близость, сочтут ее позором для тебя? И добился послания к себе, которое начинается так: Множество, Цезарь, трудов тяжелых выносишь один ты: Рима державу оружьем хранить, добронравием красишь, Лечишь законами ты: я принес бы народному благу Вред, у тебя если б время я отнял беседою долгой. (6) С виду Гораций был невысок и тучен: таким он описывается в его собст­венных сатирах и в следующем письме от Августа: «Принес мне Онисий твою книжечку, которая словно сама извиняется, что так мала; но я ее принимаю с удовольствием. Кажется мне, что ты боишься, как бы твои книжки не оказались больше тебя самого. Но если рост у тебя и малый, то полнота немалая. Так что ты бы мог писать и по целому секстарию620, чтобы книжечка твоя была кругленькая, как и твое брюшко» <…> (7) Жил он, главным образом, в уединении, в своей сабинской или тибуртинской деревне: дом его до сих пор показывают около тибуртинской рощи621 <…> В мои руки попали также и элегии под именем Горация, и послание в прозе, где он как бы представляется Меценату; но и то и другое я считаю неподлинным, потому что слог в элегиях груб, а в послании даже темен; а этот недостаток меньше всего свойствен Горацию.


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:03