Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

71. Верностью и заботой о клиентах он отличался смолоду. Знатного юношу Масинту583 он защищал от царя Гиемпсала с такой горячностью что во время спора схватил за бороду царского сына Юбу. А когда Ма­синта все же был объявлен царским данником, он вырвал его из рук та­щивших его, долго скрывал у себя, а потом, отправляясь после претуры к Испанию, увез его с собою в носилках, окруженный толпой провожа­ющих и фасками ликторов. 72. К друзьям он был всегда внимателен и добр: когда однажды он ехал с Гаем Оппием через глухой лес, и того свалила внезапная болезнь, он уступил другу единственный кров, а сам ночевал на голой земле под открытым небом. А когда он уже стоял у власти, то некоторых людей самого низкого звания он возвысил до почетных должностей, и в ответ на упреки прямо сказал, что если бы он был обязан своим достоинством разбойникам и головорезам, он и им отплатил бы такой же благодар­ностью. 73. Напротив, вражды у него ни к кому не было настолько прочной, чтобы он от нее не отказался с радостью при первом удобном случае. Гаю Меммию на его свирепые речи он отвечал с такой же язвитель­ностью, но когда вскоре тот выступил соискателем консульства, он охот­но его поддержал. Гаю Кальву, который, ославив его эпиграммами, стал через друзей искать примирения, он добровольно написал первый. Вале­рий Катулл, по собственному признанию Цезаря, заклеймил его вечным клеймом в своих стишках о Мамурре, но, когда поэт принес изви­нения. Цезарь в тот же день пригласил его к обеду, а с отцом его про­должал поддерживать обычные дружеские отношения. 74. Даже во мщении обнаруживал он свою природную мягкость. Пиратам, у которых он был в плену, он поклялся, что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил, то приказал сперва их зако­лоть и лишь потом распять. Корнелию Фагитте, к которому он, больной беглец, когда-то ночью попал в засаду и лишь с трудом, за боль­шие деньги, умолил не выдавать его Сулле, он не сделал потом никакого зла. Раба Филемона, своего секретаря который обещал врагам извести его ядом, он казнил смертью, но без пыток <…> 75. Его умеренность и милосердие, как в ходе гражданской войны, так и после победы, были удивительны. Между тем, как Помпей объявил своими врагами всех, кто не встанет на защиту республики, Цезарь про­возгласил, что тех, кто воздержится и ни к кому не примкнет, он будет считать друзьями. Всем, кого он произвел в чины по советам Помпея, он предоставил возможность перейти на сторону Помпея. (2) … При Фарсале он призвал своих воинов щадить жизнь римских граждан, а по­том позволил каждому из своих сохранить жизнь одному из неприятелей. (3) Никто не погиб от него иначе, как на войне … (4) На­конец, в последние годы он даже позволил вернуться в Италию всем, кто еще не получил прощения, и открыл им доступ к государственным должностям и военным постам. Даже статуи Луция Суллы и Помпея584, разбитые народом, он приказал восстановить. И когда впоследствии про­тив него говорилось или замышлялось что-нибудь опасное, он старался это пресекать, но не наказывать.


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:03