Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

(4) Если мои обвинения ложны, отчитайся: какое имущество ты получил от отца, насколько умножил его, ведя дела в суде540, на какие деньги приобрел дом, выстроил тускульскую и помпей­скую усадьбы, потребовавшие огромных расходов? Если же ты об этом умалчиваешь, то кто может усомниться в том, что богат­ства эти ты собрал, пролив кровь сограждан и принеся им не­счастья?541 3. Однако, если не ошибаюсь, новый человек, арпинат, из окру­жения Марка Красса542, подражает ему в доблести, презирает рас­при между знатными людьми, одни лишь интересы государства принимает близко к сердцу, ни угрозами, ни благорасположением не позволяет отвлечь себя от правды; он – сама дружба и сама доблесть души. (5) Да нет же – ничтожнейший человек, проси­тель, заискивающий перед недругами, а друзей склонный оскорб­лять, стоящий то на той, то на другой стороне, не сохраняющий верности никому, ничтожнейший сенатор, наемный защитник в суде, человек, у которого нет ни одной неоскверненной части тела: язык лживый, руки загребущие, глотка бездонная, ноги бег­леца <…> И, будучи именно таким, он еще смеет говорить: «О счастливый Рим, моим консулатом творимый!»543 Твоим консулатом творимый, Цицерон? Наоборот – несчастный и жалкий, раз он подвергся жесточайшей проскрипции544, когда ты, вызвав потрясения в государстве, принуждал всех честных людей, охваченных страхом, склоняться перед твоею жестокостью, когда все правосудие, все законы зависели от твоего произвола, когда ты, отменив Порциев закон545, отняв у всех нас свободу, сосредоточил в своих руках право жизни и смерти. (6) Мало того, что ты совершил это безнаказанно; даже при одном упоминании об этом ты разражаешься упреками и не позволяешь людям забы­вать об их рабском положении. Ну, хорошо, Цицерон, допустим, что ты кое-что и совершил, кое в чем и преуспел, но достаточно и того, что нам довелось испытать. Даже слух наш станешь ты утомлять своей ненавистью, не давая нам покоя несносными речами? «Меч, перед тогой склонись, языку уступите, о лавры!»546 Как будто ты, облаченный в тогу, а не вооруженный, совершил все то, что прославляешь, и между тобой и диктатором Суллой было какое-либо различие, кроме лишь обозначения верховной власти!547 4. (7) Но зачем мне много говорить отвоем высокомерии? Ведь Минерва обучила тебя всем искусствам, Юпитер Всеблагой Ве­личайший допустил в собрание богов, Италия доставила из изг­нания на своих плечах548. Скажи, молю тебя, Ромул Арпинский, выдающейся доблестью превзошедший всех Павлов, Фабиев, Сципионов549, – какое место занимаешь ты среди наших граждан? Ка­кая борющаяся сторона в государстве тебе по душе? Кто тебе друг, кто недруг? Против кого ты прежде злоумышлял, тому те­перь прислуживаешь550. По чьему почину ты возвратился из изгна­ния в Диррахии, того преследуешь551. Кого называл тиранами552, их могуществу способствуешь; тех, которые тебе казались наилуч­шими, называешь теперь безумными и бешеными. Дело Ватиния ведешь в суде553, о Сестии злословишь. Бибула всячески поно­сишь и оскорбляешь554, Цезаря восхваляешь.


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:03