Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

Да разве только жив? Нет, даже приходит в сенат, участвует в обсуждении государственных дел, намечает и указывает своим взглядом тех из нас, кто должен быть убит, а мы, храбрые мужи, воображаем, что выполняем свой долг перед государ­ством, уклоняясь от его бешенства и увертываясь от его оружия. Казнить тебя, Катилина, уже давно следовало бы, по приказанию консула521, против тебя самого обратить губительный удар, который ты против всех нас уже давно подготовляешь. (3) Ведь высокочтимый муж, верховный понтифик Публий Сципион522, будучи частным лицом, убил Тиберия Гракха, пытавше­гося произвести лишь незначительные изменения в государственном строе, а Катилину, страстно стремящегося резней и поджогами весь мир превра­тить в пустыню, мы, консулы, будем терпеть? О событиях далекого прошлого я, пожалуй, говорить не буду – например, о том, что Гай Сервилий Агала своей рукой убил Спурия Мелия, стремившегося произвести государ­ственный переворот523. Была, была некогда в нашем государстве доблесть, когда храбрые мужи были готовы подвергнуть гражданина, несущего поги­бель, более жестокой казни, чем та, какая предназначена для злейшего вра­га. Мы располагаем против тебя, Катилина, решительным и веским поста­новлением сената. Не изменяют государству ни мудрость, ни авторитет это­го сословия; мы – говорю открыто – мы, консулы, изменяем ему. II (4) Сенат своим постановлением некогда обязал консула Луция Опимия принять меры, дабы государство не понесло ущерба524. Не прошло и ночи – и был убит, вследствие одного лишь подозрения в подготовке мя­тежа, Гай Гракх, сын, внук и потомок знаменитых людей525; был предан смер­ти, вместе со своими сыновьями, консуляр Марк Фульвий. На основании такого же постановления сената, защита государства была вверена консу­лам Гаю Марию и Луцию Валерию526, Заставила ли себя ждать хотя бы один день смерть народного трибуна Луция Сатурнина и претора Гая Сервилия, вернее, кара, назначенная для них государством527? А мы, вот уже двадцатый день, спокойно смотрим, как притупляется острие полномочий сената. Правда, и мы располагаем таким постановлением сената, но оно таится в записях и подобно мечу, вложенному в ножны; на основании этого постановления сената, тебя, Катилина, следовало немедленно предать смер­ти, а между тем ты все еще живешь и живешь не для того, чтобы отречься от своей преступной отваги; нет, – чтобы укрепиться в ней. Хочу я, отцы-сенаторы, быть милосердным; не хочу, при таких великих испытаниях для государства, показаться безвольным; но я сам уже осуждаю себя за бездея­тельность и трусость. (5) В самой Италии, на путях в Этрурию, устроен лагерь на погибель римскому народу; с каждым днем растет число врагов, а самого начальника этого лагеря, императора528 и предводителя врагов, мы видим в своих стенах, более того – в сенате; изо дня в день готовит он из­нутри гибель государству. Если я тотчас же велю тебя схватить, Катилина, если я велю тебя казнить, то мне, несомненно, придется бояться, что все честные люди признают мой поступок запоздалым, а не опасаться, что кто-нибудь назовет его слишком жестоким.


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:03