Друзья:


 

 

 

 

 

 

 

Едва он умолк, как со всех сторон поднялся смех и одобрительный гомон, и ни один судья не осмелился проголосовать против него. Так, уголовный процесс обернулся для него великой честью. (9) Под конец он командовал войском в большом сражении при Мантинее, доблестно тесня противника, пока лакедемоняне не узнали его в лицо. Полагая, что спасение их родины зависит от гибели этого единственного человека, все свои силы бросили они на него одного. После жаркой сечи, унесшей многие жизни, в ко­торой сам Эпаминонд бился с великой отвагой, они отступили лишь тогда, когда увидели, что он упал, пораженный издали дротом. Несчастье это несколько обескуражило беотян, однако они не прекратили сражения до тех пор, пока не опрокинули и не раз­громили врага. А Эпаминонд, понимавший, что рана его смертельна и что он умрет тотчас, как выдернет из тела застрявший в нем наконечник дрота, терпел до той поры, пока ему не сообщили о победе беотян. Услышав весть, он сказал: «Во время пришел мой конец – умираю непобедимым» – и, выдернув вслед за тем дрот, тотчас испустил дух279. (10) Он никогда не был женат. Однажды Пелопид, имевший дурного сына, упрекал его за это, говоря, что он плохо заботится о родине, если не рождает детей, но Эпаминонд ответил: «Смотри, как бы ты не позаботился еще хуже, оставляя после себя такого отпрыска. А у меня не может быть недостатка в потомстве, ибо вместо дочери я оставлю после себя победу при Левктре – не только более долговечную, чем я, но, несомненно, бессмертную». А когда изгнанники во главе с Пелопидом захватили Фивы и прогнали из крепости лакедемонский гарнизон, Эпаминонд, не желавший ни защищать дурных людей, ни сражаться против них – из опасения обагрить руки кровью сограждан, сидел дома до тех пор, пока продолжалась междоусобная резня. Любая победа в гражданской войне представлялась ему злосчастной. Но как только началась битва с лакедемонянами у Кадмеи, тот же Эпаминонд встал в первые ряды. Завершая рассказ о его добродетелях и жизни, добавляю еще только одно – с чем соглашаются все: до рождения Эпаминонда и после его смерти Фивы постоянно подчинялись чужой власти, и напротив, пока он руководил согражданами – были главным городом всей Греции. Отсюда можно сделать вывод, что один человек значил больше, чем целое государство. Ксенофонт. Битва при Левктрах и падение Спарты Ксенофонт (о нем см. выше) не был столь же тщательным историком, как его старший современник Фукидид, и в его «Истории», охватывающей период с 411 по 362 гг. имеются пропуски, неточности и умолчания. Писатель идеализировал Спарту и монархический образ правления, поэтому его произведения носят проспартанский характер. В нижеследующем фрагменте из «Истории» (книга VI) дана более благоприятная для спартанцев трактовка битвы при Левктрах 371 г. до Р. Х., чем в биографии Эпаминонда Корнелия Непота (см. выше). Печатается по изд.: Ксенофонт. Греческая история. СПб., 1993 (сер. «Античная библиотека»). С. 205–209. Перев. с древнегреч. С. Я. Лурье. (4.3) Однако народное соб­рание .


Предыдущая страница      Следующая страница


Дата размещения: 2012-05-26 05:03